Имамы и улемы, которые направляют политическую власть и формируют мировоззрение, которое кодирует отношение народа к политическому процессу, представляют собой двух важнейших актеров нашей истории. Наше политико-богословское наследие является результатом исторических отношений между ними, пишет Тальха Хакан Альп.

Как сообщает «Исламосфера», первый и наиболее типичный пример напряженности между властью и улемами или государством и религией относится к эпохе Омейядов. Несоответствие между политикой Омейядов и постулатами ислама привело к серьезным последствиям не только в политическом, но и богословском плане.

Причиной недовольства стали мавали и отношение к ним властей. Понятие «мавали» в тот период использовалось для обозначения неарабских мусульманских народов, таких как персы, индусы, берберы тюрки. Этот термин, первоначальное значение которого «вольноотпущенник; безродный», является ключевым, дающим понятие о национальной политике арабов, которая представляет собой продукт племенной социологии, основанной на превосходстве родословной. Хотя мавали были мусульманами, их положение было ниже арабов-мусульман, но выше рабов. Как пишет Табари, в некоторых случаях с них продолжали взимать джизью – налог, выплачиваемый немусульманами в мусульманских государствах. В «Тарих ар-русуль ва аль-мулюк» он сообщает, что в 110 году по хиджре омейядский наместник Ашрас призвал к исламу народ Самарканда и Мавераннахра, пообещав, что с них снимут джизью. Многие поспешили принять ислам, но это привело к падению доходов государства. Тогда Ашрас написал своему представителю: «… мне сообщили, что согдийцы и подобные им, приняли ислам не по искреннему желанию, а ища спасения от джизьи. Посмотри, кто сделал обрезание, соблюдает предписания, искренен в исламе и может прочитать суру из Корана, с того сними его харадж (налог)». На тех, кто не прошел проверку, была снова наложена джизья. Как сообщает Табари, последствия были плачевными: «Тогда Согд и Бухара обратились в неверие и призвали на помощь тюрков».

Это типичный пример того, как Омейяды отдавали предпочтение политическим интересам перед религией. Фактически, в этом случае они действовали в соответствии с принципами хариджитов, которые считали, что человек, совершивший грех, не соблюдающий какие-то нормы ислама, становится неверным, а деяния, таким образом, являются частью веры.

Абу Ханифа был тем ученым, который высказал точку зрения, противостоящую этой практике и, следовательно, политическим интересам властей. Согласно ему, вера и деяния не тождественны, деяния не являются частью веры. Если человек принял ислам, но не исполняет обязательные предписания, он все равно является мусульманином. Более того, Абу Ханифа утверждал, что все равны в вере, и вера обычного верующего и вера ангелов и пророков, по сути, идентична.

Если мы отойдем от классического подхода к текстам, согласно которому мнения и фетвы имамов оцениваются в рамках той или иной религиозной науки, а их связи с социальной средой не учитываются, то можно заявить, что мнение имама Абу Ханифы здесь противостоит не только точке зрения других ученых, но и политике Омейядов.

Доминирующий социально-политический дискурс, который ставит под сомнение веру мавали и не считает их равными мусульманам-арабам, был поколеблен фетвой Абу Ханифы. Собственно говоря, в последующие периоды многие ученые, как матуридиты, так и ашариты, разделяли мнение Абу Ханифы, которое стало основой мурджиизма – мировоззренческой школы, утверждающей, что суждение о состоянии человека «откладывается» в этом мире до Судного дня.

Пресс-служба Управления мусульман Узбекистана